Легко ли убить российского медведя?

Возможно, при слове «медведь» многие представляют этакого присевшего на пенек Михайла Иваныча или жалкого увальня, сидящего на Невском у таблички «Подайте на мед!», а кому-то, может быть, вспомнятся грустные глаза и когтистые лапы, обнимающие прутья зоопарковской решетки. Теоретически понимаешь, что где-то эти мощные звери живут на воле, в какой-нибудь беспросветной тайге, буреломе, в недоступных для человека местах. Но живут-то они совсем рядом, в лесах Ленинградской области. И даже отстрел их разрешен.

Питерская экзотика

О том, что под Питером есть медведи, я узнал из письма своего чикагского приятеля, который сообщил мне, что купил путевку и едет охотиться на медведя в овсах. Ни в Европе, ни в Америке этого вида охоты нет — вот и потянулись иностранцы за экзотикой в Россию. Так я оказался в охотничьем лагере в качестве переводчика.

Медведь — зверь серьезный, на охоту без инструктажа нельзя. Егеря Валера и Володя чертят на бумаге различные положения медведя на поле, обозначают точку прицеливания. Ведь животное нужно поразить наверняка, и ради этого выстрела охотник порой едет с другого конца земного шара и платит большие деньги. Иногда, правда, приходится стрелять егерям. Валера рассказал, как на инструктаже один товарищ надменно заявил, что и так все знает, что медведей как уток стрелял и, как говорится, «ноу проблем». А когда заклинило патрон после первого выстрела, бросил оружие и дернулся бежать, завидев, что раненый медведь двинулся в его сторону. Тогда, помнится, клиента пришлось сперва доставить на озеро, штаны постирать, а потом с «триумфом» везти в лагерь демонстрировать добитого егерем зверя. «Еще бывает, — сказал Валера, — что, прицелившись, охотник на курок нажать не может, так как впервые видит громадного зверя на воле, лицом к лицу, и застывает, как в столбняке».

Овсы как они есть

Покончив с теорией, переходим к стрельбе по мишени, чтобы убедиться в готовности оружия. А ближе к вечеру приезжаем на место. Овсы — это либо небольшие поляны в лесу, либо край большого поля, окруженный с трех сторон кустарником и деревьями, чтобы дать возможность животным подойти незаметно. Медведь унюхивает овес за полтора-два километра, находит поле и становится как бы его хозяином: следит за созреванием, выгоняет непрошеных гостей, да и охотится около него.

На платформу, сколоченную на 3-метровой высоте на краю поля, забираемся еще засветло. Медведь может прийти и сразу с наступлением темноты, и в середине ночи, и под утро. Обычно сперва обходит поле, принюхивается. Как сказал Валера, знает, что пришел воровать, вот и ведет себя как вор.

Места на платформе немного — бревнышко, чтобы присесть, и упор для ружья. Шевелиться, разговаривать, чихать, курить и кашлять нельзя, а 4–6-часовое ожидание может дать охотнику всего несколько секунд на выстрел. Ровно через 5 минут, несмотря на позднюю осень, из кустов вылетел комар и начал угрожающе гудеть то за одним, то за другим ухом. Потом в сапоге вдруг невыносимо зачесалась пятка: Через 2–3 часа выяснилось, что подстилка, подложенная под зад, вовсе не защищает от каких-то сучков, которых вроде бы не было при посадке на скамейку. Одним словом, добычей первой ночи стало: медвежье сопение и рычание в кустах да сова, которая то ли сослепу, то ли от усталости чуть было не уселась на голову охотника Тома и, страшно удивившись, ухнула куда-то в деревья.

Царь зверей

Придя к выводу, что на платформе журналисту не очень интересно, в дальнейшем я оставался у машины с другим егерем, Володей. Я узнал, что у медведей положение особое — это настоящий царь зверей нашей местности, ибо естественных врагов в лесу у него нет. Ест медведь все, что движется. Этот кровожадный и хитрый хищник очень хорошо бегает и силы неимоверной. Может догнать лося и на бегу, ухватившись одной лапой за шею, а другой за дерево, завалить двухсоткилограммовое животное на землю. Живет, как правило, один. Пометив границы своей территории, тщательно ее охраняет. Не брезгует и своим братом, а уж мелкие медвежата для взрослого самца лакомство.

Хрустнувшая ветка прервала Володин рассказ. Внутри стало как-то неприятно: Володя сказал, что медведь обычно на человека не нападает, уходит задолго, так как обоняние и слух у него очень хорошие. Правда, был случай, когда он наткнулся на медведицу с медвежатами, которые, наевшись, спали прямо в центре овсов. Бежать было нельзя — верная смерть. И он начал рычать, подпрыгивать, пританцовывать на месте, обливаясь холодным потом. Медведица встала на задние лапы в 10–15 метрах от него, а когда испугавшиеся странных движений и звуков медвежата удрали в лес, тоже пустилась за ними. А Володя еще полчаса даже закурить не мог, потому что сигареты ломались в руках. Больше всего опасен медведь зимой, когда по каким-то причинам он не залег в берлогу. Володя вспомнил, как однажды шатун забрался во двор и бросился на старуху, вышедшую по нужде, с керосиновым фонарем в руке. Бабка не растерялась и так треснула его керосинкой, что лампа разбилась, керосин выплеснулся, медведь загорелся и с ревом убежал.

Самый последний

…В утренних сумерках показались охотники. Без медведя. Валера почесывал затылок и вполголоса поругивался, сохраняя однако на лице интернациональную полуулыбку. Выяснилось, что медведь вышел на край поля, встал на задние лапы, оглядываясь, и стоял так секунд 8–10, но Том стрелять не стал: Когда в лагере начали обсуждать это событие за рюмкой чая, после третьей Том выдал:

— В Мичигане белки, еноты и опоссумы всякие шляются у меня во дворе, косуль фермеры пинками гоняют с кукурузных полей, а на медведей охотятся днем — положил мясо или яблок каких-нибудь, медведи пришли, построились, выбираешь, какой побольше — бах, и о’кей! А у вас громадные поля — заброшены, есть загон для коров, а коров нет, птицы в лесу не  поют, зверей никаких нет, за четыре дня одна сова да три раза кто-то шуршал в кустах. И когда медведь вышел, я подумал — а вдруг это самый последний зверь в России? — и стрелять не стал.

Когда я это перевел, все долго смеялись — если нашему медведю положить мясо или колбасы какой, так он вообще про это поле забудет, да и другим передаст, чтоб не ходили. А зверей в лесу хватает. Россия тем и отличается, что зверь человеку не верит. Многолетний опыт борьбы нашего государства с природой они всосали с молоком матери, и уходят, опасаясь попадаться на глаза. И рыбы тоже сидят глубоко на дне и высовываются только в случае крайней необходимости, потому что люди наши, воодушевленные старым лозунгом — «Природа для народа!», прут в леса, вооружившись чем попало: от сетей и электроудочек до топора и автомата Калашникова.

А если и наступят времена, когда наши фермеры будут косуль пинками гонять, то уж, наверное, и охоты никакой не будет — сядем мирно на пенек с Михайлом Иванычем, бутылочку раздавим да пирожком закусим.

Дмитрий КОЩЕЕВ